Бывший футболист киевского “Динамо” и сборной Украины, а ныне — один из тренеров “бело-синих” Олег Гусев вспомнил главные перипетии своей футбольной карьеры.
— Ты наверняка следил за выступлениями “Динамо” в конце 90-х годов. Видел голы Шевченко, победы над грандами европейского футбола. Мечтал когда-то оказаться в этой команде?
— Тогда, наверное, нет. Для меня это было что-то заоблачное. Я, парень из Сумской области, конечно, болел за “Динамо“. Но… Кстати, гораздо ближе казался “Металлист“, куда все ездили на просмотр.
— В возрасте 14-15 лет ты окончательно понял, что станешь профессиональным футболистом?
— Конечно. Я другой вариант и не рассматривал. Даже учебу немного забросил. В старших классах получал оценки, что называется, за былые заслуги. Был момент в юношеском возрасте, когда мог закончить с футболом по здоровью. Были всякие подростковые проблемы. К счастью, все закончилось хорошо. Но, в то короткое время задумывался, кем я буду, если не футболистом. Тем более, родители делали акцент на мою учебу.
— А как родители восприняли твой первый профессиональный контракт. Это было с “Арсеналом”?
— Да. Отец даже приезжал сюда. Участвовал в переговорах. Это было мое требование, чтобы в момент подписания контракта рядом был отец.
— Ты переходил из “Фрунзенца”. Какая разница по зарплате была между сумским клубом и “Арсеналом?
— Огромная. Во “Фрунцзенце” я получал сто долларов, а в “Арсенале” сразу две тысячи. Трансфер обошелся в сумму около 150 тысяч долларов. Как только меня продали, команда сразу распалась (смеется).
Когда получил первую зарплату, потом еще премиальные после нескольких побед, на карточку сразу упало около десяти тысяч долларов. Сразу поехал и купил отцу машину — “девятку”.
— Помнишь первый свой шанс попасть в “Динамо“?
— Я уже играл в “Арсенале” и в молодежной сборной и мне позвонили и сказали, что, мол, готовься, поедешь в Ялту с “Динамо” на сборы. Сначала позвонили ребята, партнеры по команде. Сказали, что были в офисе и там шли разговоры о тебе. А потом набрал уже сам главный тренер — Вячеслав Грозный и попросил приехать в офисе на разговор. Тут уже сердце екнуло.
— Дальше были сборы?
— Конечно. Я еще не мог считать себя игроком “Динамо“. Нужно было пройти подготовку. Попал в Ялту. Причем сразу на знаменитую Царскую тропу. После 12-дневных сборов приехал в Киев и снова позвонил Грозный и говорит, чтобы приехал назад, якобы что-то не срослось. Но уже на следующий день представители “Динамо” приехали и забрали меня подписывать контракт.
— С кем сразу познакомился в “Динамо“?
— В номере жил с Денисом Онищенко. Он тоже только пришел в команду, приехал из Израиля. Потом жили с ним в одном доме. Но, кто был самым близким другом в “Динамо” сказать не могу. Были разные компании, разные периоды. Одно время общался с Милевским.
— А что вообще скажешь о карьере Милевского?
— Я не думаю, что его стоит осуждать. Человек поиграл на высоком уровне, добился многого. Что было дальше — это его выбор, его жизнь. У кого-то цель — выиграть еврокубок, а у кого-то — добиться известности и красиво жить. Возможно, он считает, что все удалось.
— После покупки “девятки”, следующая большая твоя покупка?
— Своя машина — Mercedes. Купил у Несмачного.
— Что чувствует футболист, когда слышит на поле гимн Лиги чемпионов?
— Во-первых, помню атмосферу, когда едешь на стадион. Начиная с бульвара Леси Украинки, уже стояли автобусы. Вокруг толпы людей, с флажками, шарфами… Сейчас уже не так все. Нет такого вкуса Лиги чемпионов, той массовости. Тогда, вспоминаю, доезжаешь до стадиона, а сердце колотится. Дебютировал в Лиге в матче против “Локомотива“, а потом был домашний матч с лондонским “Арсеналом”.
— В группе был еще “Интер“.
— Да. Но “Арсенал”, мне кажется, был более звездным, скажем так. Поначалу стеснялся даже футболками меняться со звездами. Разве что с Лоськовым из “Локомотива” обменялся майками.
— Какими тебе показались звезды футбола на поле?
— Запомнилось противостояние с Робертом Карлосом. Почти кумиром детства. Тяжело было, конечно. Но я старался не уступать ему в выносливости хотя бы. Тот же Карлос запомнился очень веселым, а вот Зидан, как раз, сконцентрированным.
Поначалу, конечно очень волновался накануне подобных матчей. Но, с каждым голом это ощущение стало как-то притупляться. Становишься опытнее и спокойнее. Чувствуешь, что нужно сделать дело, отработать.
— На снегу, в пустыне…
— (Смеется). Меня потому тогда и задели так эти слова игрок БАТЭ, потому что как бы мы не выступали в Лиге чемпионов, любая команда, которая приезжала в Киев относилась к нам с уважением. Соперники говорили, что “Динамо” — очень сильный соперник, мы его очень уважаем. Притом, что, возможно, они были уверены в победе.
А тут является какой-то субъект и что-то рассказывает… Самое обидное, что первую игру с БАТЭ сыграли неудачно — 2:2 в Киеве. В Минск потом ехали с желанием отыграться по полной. Победили 4:1.
— А как совладать с эмоциями, накануне таких принципиальных встреч?
— Не знаю как у кого, у меня эмоции отключаются. Есть цель, нужно достичь результата, помнишь о том, что тебе говорили тренеры и стараешься воплотить это на поле.
— А почему тогда с “Шахтером” постоянно потасовки?
— Это обычно в конце игры бывает, когда кто-то провоцирует. Как правило, проигрывающая команда. Потом остываешь, конечно. В сборной вообще мирились все.
— Твое мнение по поводу перехода Ракицкого?
— Нейтральное. Это его решение. Ему скоро тридцать. Он все взвесил и принял решение. Возможно, придется расстаться и сборной…
— Как и тебе в свое время, если бы ты уехал МЛС.
— Мне все-таки было не 29 лет. В этом возрасте я еще хотел играть и играть.
— До 100 матчей за сборную не дотянул совсем чуть-чуть…
— Да, две игры.
— Не было обидно из-за этого. Важна была для тебя это “соточка”?
— Да, в то время было очень неприятно. Но кого просить об этом? Прийти и сказать: “Две игры осталось, а ну давайте меня в состав ставьте”?
— Один футболист почти так и делал.
— Бог ему судья.
— С Шевченко были разговоры об этих пресловутых двух играх?
— Нет. Раз не вызвали, значит не заслужил. Никакие товарищеские отношения тут не работают.
— А почему ты не попал в состав на Евро-2016? Никто так ничего и не понял…
— Вызвал тренер и сказал, что я не еду. Вызвали меня, Кравца, Петряка и Каменюку и сказали, что, дескать, посовещались и решили, кто едет на Евро. А вы не попадаете.
— Ты был уверен, что поедешь?
— Нет, как могу быть уверен? Есть тренер, а я подчиненный. Я могу считать все, что угодно. Но с Фоменко тяжело было быть вообще в чем-то уверенным. Мне игроки из других стран говорили: “Как это 98 игр и не дотянули до ста? У нас человека на костылях бы привели, чтобы он вышел на одну минуту но “закрыл” бы сотню”. То, говорю, у вас. У нас все по-другому.
Помню, как мы играли товарищеский матч против Уэльса накануне Евро-2016 в марте. За девяносто минут Фоменко сделал всего одну замену. В товарищеской встрече! Притом, что разрешено семь. А у меня 98 игр…
Я все понимаю. Считаешь ты, что не готов Гусев. Скажи: “Вот тебе минута с Уэльсом, потом сыграешь пять минут с румынами, но на Евро ты не едешь. Есть игроки сильнее”. Это было бы по-человечески. Меня тогда это очень обидело. Тяжело переживал.
— Когда-то ты говорил, что больше всего за карьеру запомнил два своих забитых мяча: в финале Кубка Украины “Шахтеру” и послематчевый пенальти Швейцарии на ЧМ-2006. Добавилось что-то?
— Наверное, сотый гол. В ворота “Волыни”. Хоть и с пенальти, но юбилейный.
— Вспомни гол Швейцарии.
— Сначала тренер спросил, кто будет бить. Я сказал, что пойду только, если назначат. После того, как Шовковский отбил третий пенальти, шел и понял, что гол выводит в четвертьфинал. Но, хорошо, что был шанс на ошибку, потому что мы вели в серии. Это позволило чуть расслабиться.
Изначально решил бить в левый угол. “На верочку”. Но меня чуть не сбил Ребров. Дело в том, что швейцарский вратарь Цубербюллер падал все время в один угол и не угадывал. И Сергей Станиславович обратил мое внимание на это. А это же мой угол! Я на свой страх и риск ударил, а он взял и прыгнул в другой.
— А что скажешь о пенальти Милевского?
— Он приехал после юношеского чемпионата Европы, где забил такой же пенальти. Когда он шел бить, ему все хором кричали: “Только не так, как на Евро, не “паненкой”!”. А он подошел, ударил и забил. Вон, Смолов попробовал, не забил и стал в России изгоем. Это был риск. Сейчас все вспоминают, а тогда мог перечеркнуть все.
— Расскажи о том матче с “Днепром“, когда ты потерял сознание?
— Интересно, что я не особенно и запомнил тот момент. Уверен, это было нарушение правил со стороны Бойко. Притом, что это была наигранная комбинация. Мне сказали, чтобы я бежал на штангу получал мяч и забивал гол. Вот я побежал. Смотрю мяч. А потом смотрю — скорая помощь.
Есть видео, где иду, что-то спрашиваю. Но, первое, что я помню это мой вопрос врачам: “Куда вы меня везете? Игра же идет”.
— Джаба Канкава спас твою жизнь?
— Одни говорят, что спас, а другие — что переворачивать нельзя было, потому что если бы была переломана шея, то могло закончиться параличом. Они всего этого не знали и туда-сюда крутили. Слава Богу, так закончилось. Зубы сделал и все нормально. Как бы там ни было — ребятам спасибо.
Источник: dynamo.kiev.ua